I

Как зазвенят сверчки! И раскалившись треснет

Восторженная трель, сорвавшись, как струна.

Кто знает, что умрет, а что опять воскреснет

В такие времена, в такие времена?

Единственный светляк, обманчивая искра,

Промчался над травой, фонарный свет презрев.

Прошу тебя, постой, не улетай так быстро,

Дай мне закончить мой чуть начатый напев.

Подобные часы природа отстояла

У желтых фонарей, у проводов и трасс.

Как много нас, певцов, а времени так мало...

О, если б получить на каждого – хоть час!

Но все же есть места в ревущей злобной гуще,

Под сенью заводских суровых серых стен:

Кусочек темноты, травы усталой кущи,

Где пение сверчков звончей, чем вой сирен.

(А кто-то говорит: «Ну неужель не лучше

То, что двадцатый век нам предложил взамен?»)

И, может быть, другой поэт слагает песню

О красоте иной, что так ему нужна:

«Вверху горит фонарь, и раскалившись треснет

Вольфрамовая нить, сорвавшись, как струна...»

И я боюсь: а вдруг мой хрупкий мир исчезнет

В такие времена, в такие времена?

II

Звезда вверху, светляк в ладони,

А вон еще один – в траве.

И мчишься в радостной погоне

По зарастающей тропе.

Не то, что раньше – в мире темень,

В башке – ни мысли, ни строки.

Хорошее настало время,

Раз появились светляки.

И звезды – будто кто-то горстью

Рассыпал их то тут, то там.

Их не закрыть, о жадный город,

Твоим домам, твоим дымам.

Пусть этот тихий угол загнан

Колючей проволокой в плен,

Но все ж свободен он от залпов,

Витрин, моторов и сирен.

Дар жизни, ставшей благосклонней,

Лови – другого не найдешь.

Звезда вверху, светляк в ладони,

И в горле певческая дрожь.

III

В шуме фабрики и лаборатории,

Превращенном в горящий гимн,

Возникают звуки, которые

Преграждают пути другим.

Ведь поэты еще не поняли,

И не вызнали до сих пор,

Что есть в алгебре от гармонии,

Что за гамму ревет мотор.

Ведь никем еще не проверена,

Никому еще не ясна

Тайна тайн: у крыла и пропеллера

Правды две или все же одна?

Есть ли мера взлета крылатого,

И сравнимо ли – вот вопрос –

Вдохновение авиатора

С вдохновеньем живых стрекоз?

В том, кто мир познавал лишь ощупью,

Чутким сердцем вооружен,

В древнем мастере -- что есть общего

С человеком над чертежом?

Это все-таки было б здорово –

Взять и высмотреть вместе с тем

Вдохновение Феанорово

В черной сетке электорсхем...